Д Димитрюк - За горизонт. [СИ]
— Долг превыше всего — вот это по–нашему, — чешу псину за обрезками ушей.
— Муха! Да ты линять начала. Выдергиваю клоки густого зимнего подшерстка. — Попозже вычешу тебя основательно. А пока поработай немного, милая.
Псина подходит к щели между воротами и забором. Нос сморщен, верхняя губа натянулась в легком оскале. Кто–то там явно есть. Сидит прямо за воротами и делает вид, что его там нет.
Стучу в ворота.
Тишина.
Придется лезть на стену.
А не хочется, неуютно на стене.
Но придется.
С молодецким — «Хак!» запрыгиваю на верхушку стены, впритирку с воротами.
И сразу присесть. Нечего отсвечивать.
С не менее молодецким рыком, Муха запрыгивает на стену рядом со мной.
И сразу морду вниз, под стенку.
Поняв, что ее позиция раскрыта, из тени забора выходит немецкая овчарка, именно такого засаданца я и ожидал увидеть.
Не хотел бы я с такой собачкой один на один сойтись. Не рычит, не дергается, не выглядит напряженной. Вот только, взгляд не замирает на одном месте ни на секунду и чуть дергается нос.
— Оцениваешь, кто опасней? Я или Муха. Так мы оба не подарки.
В глубине сарая колыхнулась тень. Еще один диверсант в засаде?
Третьего засаданца опять спалила Муха — сделав стойку на старую «Татру». С полминуты там ничего не происходит. Потом, на секунду, мелькнула коленка. Причем коленка явно детская.
На ломаном немецком, пытаюсь донести до сидящих в засаде на меня любимого, или не на меня, что не добавляет оптимизма.
— У меня груз от Гюнтера для его брата Вольфа.
А в ответ тишина.
Еще попытка.
— Ребята, заберите груз по–хорошему, отдайте двести экю и расстанемся друзьями.
Опять тишина. Только овчарка выбрала приоритетную цель. И эта цель — не я, обидно понимаешь, не ценят меня.
— Я сейчас уеду в Порто–Франко. Ночь уже скоро, мне пожрать и баиньки пора. А не акробатом по заборам тут скакать. А вы, ебитесь, как хотите, Гюнтер груза напихал на десять тысяч экю. Продам, мне как раз хватит сезон дождей пережить. С вином и шлюхами.
Надо же, я даже вспомнил, как шлюха на немецком.
— Пап, мы тут долго стоять будем? — моим детям давно хочется поразмяться, целый день в кабине это очень непросто для ребенка. Для ребенка, у которого в роддоме забыли достать шило из попы — пытка.
— Сейчас поедем, — реально достало клоуна изображать. Вижу, что у Вольфа дома проблемы, но это его проблемы — не мои.
Проблемы Вольфа не заметит только слепой: рассыпанные на подъезде к дому гильзы, свежие пулевые отметины на стенах, изрытые тяжелыми колесами подъезды к дому. Определенно, совсем недавно тут стреляли. На полноценный бой не тянет, так перестрелка, но перестрелка это в любом случае нездорово.
Тень из сарая материализуется в белобрысого подростка лет шестнадцати. Уже не мальчик, но назвать его парень — немного слукавить. В руках у подростка несоразмерно большой карабин «Mauser 98». Шевеление за «Татрой» превращается в мальчишку одиннадцати–двенадцати лет. В полном соответствии с канонами жанра, под мышкой у мальчугана болтается «Шмайсер» тот самый который МР-40. Эхо войны — не иначе.
— Парни у вас третьего брата, с MG, не имеется?
В рядах гитлерюгенда шутка понимания не находит.
Очень похожи, честно. Не на тот гитлерюгенд, который под названием «12 танковая дивизия» давал просраться союзникам в Нормандии и был окончательно поставлен раком моими предками в битве при озере «Балатон». А на тех мальчишек, которых с одним фаустпатроном на троих бросали под советские танки.
Нескладные подростки, с несоразмерным их габаритам оружием и огнем тевтонского духа в глазах. Закрывающие глаза челки, бритые затылки, шорты на подтяжках — хоть сейчас римейк на «Гордость нации» снимай в цвете.
Паренек с винтовкой, аккуратно положил ствол на забор и что–то высматривает у меня за спиной. Автоматчик, как полено, перехватил тяжелый для него автомат и сместился к овчарке.
Я–то вижу, что ему дико страшно, и он интуитивно ищет защиту.
Овчарка никак не поменяла своего поведения. Для нее мы с Мухой по–прежнему — цели.
Наконец убедившись, что по окрестностям не засели неприятности, парень с винтовкой подошел ко мне.
— Вы от дяди Гюнтера?
— Нет, меня Красный Крест прислал. И прицепил сзади полторы тонны барахла для вас. Мне можно во двор заехать, или отсюда будите свое барахло таскать?
Подросток прислоняет винтовку к стене и отпирает огромный замок на воротах.
— Помоги откатить ворота и заезжай. Курт, не спи, за тобой наблюдение.
Мальчишка с автоматом забирается на капот «Татры». Овчарка занимает позицию в открытых воротах. Серьезный пес.
Окрестности Порто–Франко. Волчье логово.
Сутками ранее. Руди — сын Вольфа.
От отца вторую неделю нет известий. Так бывает когда он уезжает в долину Рейна, бизнес есть бизнес. А нам с братом остается — ждать.
Заканчивается третий день, с момента как заболела мама. Вызванный по рации доктор осмотрев маму, сказал, что все серьезно и забрал ее с собой в Порто–Франко.
Мы с братом ждем, привычно выполняя работу по хозяйству и ежесекундно ожидая, когда на дороге наконец–то появится машина отца.
Мы почти взрослые. Мы не можем подвести отца. Порядок и дисциплина должны быть всегда. Чтобы не случилось, этот камень в фундаменте немецкого общества должен оставаться незыблемым.
Мы — немцы.
Обычно у нас тихо. Пробка топливной фабрики плотно затыкает единственную ведущую к нам дорогу. Мало кто осмелится безобразничать у топливной фабрики. Охранники топливного концерна крайне суровые люди и перейти им дорогу решаются лишь окончательно потерявшие связь с реальностью. А прибывший по тревоге патруль, пленных брать не будет. Найдут раненого — пристрелят или броней переедут.
И бросят гнить у дороги — в назидание.
Патрулю есть за что стараться. Благодарность топливных магнатов не обойдет патруль стороной.
Но не бывает правил без исключений. Вчера, за час до заката, две новенькие банды сцепились между собой. Им оказалось мало просторов окрестной саванны, и они затеяли свою возню на тракте возле поворота на наш проселок.
В конце сухого сезона жизнь переселенца не стоит и ломаного экю. А если за ним не стоит мощный анклав, то даже ломаный экю — слишком большая цена его жизни.
Не размениваясь по мелочам, на мордобой и поножовщину, оппоненты сразу перешли к перестрелке. Гулять, так гулять.
Охрана топливной фабрики накрыла их из пулеметов еще до того, как гильзы от первых выстрелов упали на землю. Высадив по ленте в сбившихся в кучу бандитов. Пулеметчики перезарядились и скупыми очередями прижали бандитов к земле. Изредка, удалое тявканье пулеметов перекрывалось солидными хлопками выстрелов крупнокалиберной снайперской винтовки. Снайпер отстреливал расползавшихся по сторонам бандитов.
